Каннский фестиваль закрывался после блэкаута.
Побережье осталось без электричества, почти пять часов не было даже мобильной связи. Но фестиваль продолжил работу на резервном питании.
С утра жители и гости Канн обнаружили, что электричества нет. Примерно в 10 утра по местному времени свет погас везде. Никто не знал, что произошло, телефоны перестали работать. Во Дворце фестивалей в это время шли показы. Вдруг экран погас, в темноте публика волновалась, но свет вскоре включили, через 15 минут сеанс продолжился.
И несколько часов после этого Дворец, символ кинематографического просвещения, был и буквально цитаделью света, единственным местом, где было электричество, работали телефоны и интернет. Город, впрочем, реагировал спокойно.
В ресторанах света не было — но люди все равно сидели на верандах и потягивали розе. Работала ярмарка выходного дня, народ слонялся по блошиному рынку, пляж был полон. Единственное — нужно было расплачиваться наличными, которые есть не у всех. А те, кому надо было пользоваться телефонами, старались далеко не отходить от дворца.
Фестиваль официально разослал всем успокаивающее письмо, дескать, церемония состоится в любом случае, потому что электричество у нас свое. Правда, сообщалось, что одна площадка все же перестала работать — мультиплекс «Синеум» с аймаксовским экраном находится в нескольких километрах от дворца, его «запитать» возможности не было.
В четыре по местному времени электричество появилось, хотя светофоры большей частью работали в аварийном режиме. И успокоенная публика отправилась поближе к красной дорожке, чтобы узнать, кого будут награждать «Золотой пальмовой ветвью» и навсегда впишут в историю кино.
вечером жюри Жюльет Бинош вручило призы, включая престижную «Золотую пальмовую ветвь». Награды достались не всем фаворитам — без призов остались «Новая волна» Ричарда Линклейтера, «Финикийская схема» Уэса Андерсона и «Умри, моя любовь» Линн Рэмси. Но когда Джафар Панахи впервые за много лет лично появился на Круазетт, сомнений в его победе почти ни у кого не оставалось.
