Какую-то пару веков назад Дед Мороз детей не радовал, а пугал.
Привычным нам добреем и исполнителем сокровенных желаний он стал не сразу.
Персонаж, зовущийся Дедом, был самым страшным из духов, которых изображали ряженые во время традиционного праздничного колядования. Подарков от него тогда никто не ждал — наоборот, как могли, задабривали подношениями, чтоб не навредил.
Также исследователи народного фольклора прочат в предки нашему Деду Зимника — славянское божество, ведающее морозом и холодами. Того тоже добряком назвать трудно: как стукнет посохом, так и скует реки льдом, заморозит колодцы, занесет дороги снегом, завьюжит, заметет. Взбалмошный был старик — вспомните «Морозко», — недовольных мог запросто заморозить до смерти.
Более похожий на знакомого нам Деда персонаж появляется в 1840 году.
В сборнике «Сказки дедушки Иринея» тот же Морозко в обработке Владимира Одоевского («Мороз Иванович») добреет, «травушку до весны согревает», а Ленивице (аналог мачехиной дочери) всего лишь дает сосульку вместо серебра, а не убивает холодом. Правда, в отличие от привычного нам, живет в колодце, к детям не ходит и подарков не приносит, но может щедро наградить за хорошо сделанную работу.
В 80-е годы XIX века в городах с праздником Рождества стал плотно ассоциироваться Рождественский (или Святочный) дед, уже приносящий — за хорошее поведение — детям подарки. Но настоящую популярность персонаж завоевал с 1910 года, когда стали выпускать рождественские открытки с его изображением.
Пока шел небыстрый подбор деду постоянного имени (был вариант даже Мороз Ёлкич), случилась революция. Рождество, елка, ангелочки, Дед были признаны «старорежимным обманом народных масс».
«Только тот, кто друг попов, елку праздновать готов», — гласил агитационный слоган 1920 года. Ударным годом борьбы с елками и Дедом Морозом стал 1927-й.
Тогда и было окончательно запрещено праздновать Рождество и устраивать елки. Но в 1935 году ветер неожиданно подул в противоположную сторону. 28 декабря в газете «Правда» вышла статья секретаря ЦК КПСС Павла Постышева, где говорилось, что «дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую разноцветными огнями елку и веселящихся вокруг нее детей богатеев… Какие-то, не иначе как «левые», загибщики ославили это детское развлечение как буржуазную затею… Следует этому неправильному осуждению елки… положить конец… устроим хорошую советскую елку во всех городах и колхозах».
И тогда снова стали выпускать елочные игрушки (без ангелочков, конечно), вернули елку. Только верхушку теперь украшали не восьмиконечной белой звездой Вифлеема, а пятиконечной красной.
В 1937 году состоялось и первое явление Деда Мороза — на Кремлевскую елку в Колонном зале Дома Союзов. В зал собрали лучших учеников. Дед получился плотного телосложения, но очень подвижный и за словом, согласно основной профессии, в карман не лез. В Снегурочках у него была школьница-отличница.
О 31 декабря 1937 года есть воспоминания присутствовавшей в зале Евгении Рудневой. «…И вот к деду Морозу — конферансье — подбегает Снегурочка и лепечет: «Дедушка, до Нового года одна минута осталась!» Тогда в зале потушили свет, горела и сверкала одна лишь елка. Прожектора пришли в движение, и все заколыхалось, поплыло. Затем включили Красную площадь. И как только пробили часы, на потолке появилось: «С Новым годом!» Внутри была звезда, которая тотчас же завертелась. По потолку поплыли самолеты, а когда пропели «Интернационал», появилось «Спасибо любимому Сталину!».. Свет зажгли уже в новом, 1938 году. …Опять появился дед Мороз и сострил: «Сейчас вы увидите номер, который, я в этом уверен, вы видите первый раз в этом году»». Именно тогда взмахом волшебной палочки Дед Мороз зажег новогоднюю елку ростом в 15 м, отсюда и пошло: «Елочка, зажгись!»
